Один человек нашёл волшебный шарик. Он был голубой, светился и мигал.
И человек сказал:
— Сделай так, чтобы я был самый счастливый человек на Земле.
Он подождал и подумал: «Ничего не произошло».
И он сказал шарику:
— Никакой ты не волшебный.
Тогда на шарике возникла надпись: «Ты самый счастливый человек на Земле».
— А почему же я этого не чувствую? — спросил человек.
— Потому что ты дурак, — ответил шарик.

Зачем? Это очень правильный вопрос. Если бы некоторые научились его ставить перед тем, как что-то поднимать, то многое бы не поднималось на смех.

Есть такое японское выражение, которое мне по душе: «koi no yokan» (предчувствие). Оно про любовь, но не с первого взгляда, а скорее со второго. Когда ты встречаешь кого-то особенного и чувствуешь, что влюбишься в него. Возможно, не сразу, но это неизбежно.

Когда я была маленькой, в садике мы играли в игру «что ты сделаешь, если завтра будет конец света». Кто-то ограбит банк, кто-то уедет в Африку. А я… впрочем мой ответ не менялся и не изменился до сих пор. Я выросла, но снова задав себе этот вопрос, по-прежнему отвечаю так: «Я не знаю, где я буду. Будет ли у меня красивый муж, сколько будет детей и где мы будем жить. Будут ли у меня друзья или те, кто меня сильно любит. Но я бы собрала их всех вместе. Мы бы сидели и рассказывали истории, просто болтали. Все вместе». Я улыбаюсь той маленькой девочке и киваю головой. Она права, какая разница где и в чём тебя настигнет этот конец света. Важно, чтобы близкие люди, те кто тебе дорог — были рядом. Смысл жизни — в самой жизни!

Есть такое чувство, когда всё съел и больше уже не хочется. Хорошее чувство… правильное!

Неудобства — это всю жизнь думать об удобствах других. Позволяйте себе глупости, это удобно!

Задача искусства — подвергать сомнению, задавать вопросы, обнажать проблемы. И если для этих целей нужен эпатаж, значит, эпатировать, подавать мысли в ярком провокационном стиле. Тогда как «лезвие Оккама» отсекает всё лишнее, то «лезвие провокации», работая с вызывающими примерами и контр-примерами, заостряет карандашный грифель смысла.

Непристойность, распущенность — это всё сильно субъективные оценки, спекулирующие на гетерогенном восприятии действительности. Никто не знает, кто чем занимается у себя в голове. Любая фантазия может быть воспринята порочной, если она не совпадает с мировоззрением социума, или если вы найдёте ей толерантные объяснения, может быть — допустимой. Из всех имеющихся канонов правильности и допустимости приемлем один — НИЧТО не пошло, если оно не ВРЕДИТ: ни телу, ни сознанию.

Даже в целях усиления трагизма и драматизма… особенно в художественном произведении, даже в писательском вусмерть убогом сознании, мать — никогда не оставит одного и не выберет другого. Настоящая мать будет до крови разрывать пасть волка голыми руками, это МАТЬ! (помните, как у Горького), которая за своего сына на амбразуру бросится. Защитит! Женщина — это душа трогательная, глубокая, влюблённая, чистая, всеобъемлющая… простая и вечная. Женщина — это мать — это дар, это крест… оберегать и заботиться. В женщине с рождения сидит материнский инстинкт, и он сильнее всех других.

Из всех имеющихся вариантов зачастую можно выбрать только один. Нежелание делать выбор в виду бесконечного выбора — это тоже выбор.

Дружба между мужчиной и женщиной это либо затянувшаяся страсть, либо если они находятся между мужчиной и женщиной.

Как бы цинично это не звучало, но лишь манипуляции и провокации стимулируют внимание и зеркалят дразнение.

Морализаторство — вот самое страшное извращение людей, которые в силу своей фальшивой извращённой логики пытаются подмять под себя и нравоучать тех, с мнением которых они не согласны.

Любовь — это от сытости, какие уж тут «сильные чувства»… привязанности — да, приживаемости — да; а по какой причине и почему, никто не скажет определённо. Мы вместе — нам так удобно. Любовь — это комфорт.

Я не знаю, какой звук издавало бы кислое молоко, падая с воздушного шара на дно жестяной кастрюльки, но, мне кажется, это было бы небесной музыкой по сравнению с бульканьем жиденькой струйки дохлых мыслишек, истекающих из ваших разговорных органов. Полупрожёванные звуки, которые вы ежедневно издаёте, напоминают мне коровью жвачку с той только разницей, что корова — особа воспитанная о оставляет своё при себе, а вы — нет.

Называя вещи своими именами, не сложно убедиться, что мир таков, каким мы его делаем, натягивая свою точку зрения, как презерватив на правду. И пережёванная несколько раз отборная ложь, вскоре обретает вкус отобранной правды.

Творчество это, прежде всего, полёт фантазии. Наблюдай за звёздами, паря на своих крыльях.

Не бывает зря, но бывает слишком поздно. Когда свершившееся уже обрело законченность, станет ли она значимой — покажет время.

Где же проходит эта тонкая грань… Кто она, человек или демон в обличии красоты… Девочки со скверным характером чересчур эмоциональны, чересчур самоотверженны, до мурашек, отчаянно, без единой капли фальши. Если говорят, то сильно, с криками, с жестикуляцией или наоборот тихо и твёрдо, как серпом по… нежной коже. Общество называет таких «стервами». Но никто не будет к тебе так жёстко нежен и так искренне жёсток, как эта «стерва». С такими играть прикольнее. Она с лёгкостью считывает, прекрасно чувствуя, когда врёшь, а когда говоришь правду. Умеет гладить, целовать и убивать взглядом. Не демонстрирует слёз, когда на душе безумная горечь.
Если страсть это зверь, то ты её укротитель… попробуй, если сможешь.

Всё начинается с него — и общение, и секс, и жизнь. И чем сильнее прострел, тем острее — интерес.